| Хождение в Зембин

Вольф Рубинчик, специально для газеты "Берега". (июнь 2001 г., с.12-13).

Я вошел в деревню Зембин с запада, рано утром. Молодая корова приветствовала пешехода своим мычанием. Заблеяла коза, привязанная к столбу с дорожным знаком. На нем белым по синему было написано "28" – именно столько километров от Зембина до Борисова. Кстати, примерно столько же и до города Логойска, и до поселка Плещеницы. Деревня Зембин Борисовского района Минской области находится на скрещении многих транспортных путей.

Я зашагал быстрее и вскоре очутился в центре деревни. Когда-то она была местечком Борисовского уезда, где селились преимущественно евреи. По переписи 1897 г. их насчитывалось 1037 (из 1186 жителей). Дореволюционный словарь Брокгауза и Эфрона сообщает о Зембине следующее: "Одно из древнейших поселений в губернии... Православная церковь, костел, еврейский молитвенный дом". Зембин был основан еще в XVI веке; тогда же на Боисовщине, по сведениям "Еврейской энциклопедии", начали обустраиваться евреи, занимавшиеся земледелием, изготовлением одежды, торговлей хлебом и лесом...

В начале XXI века число жителей Зембина осталось почти тем же, что и сто лет назад – около тысячи человек. Я не раз слышал, что евреев среди них нету. Но ведь не могли евреи исчезнуть бесследно – что-то ведь должно было сохраниться? И мне хотелось обнаружить следы еврейской жизни.

В центре Зембина, однако, ничто не напоминало о существовании евреев. Деревня жила обычной воскресной суетой: кто-то работал в огороде, иные зембинцы толпились у автостанции и продовольственного магазина, подростки обсуждали детали предстоящего выпускного экзамена. Из чьих-то приоткрытых окон доносилось бормотание телевизора.

До начала Великой Отечественной войны в Зембине жили более 900 евреев. Фашисты устроили в местечке гетто. Как и в других небольших селениях, просуществовало оно недолго – чуть больше месяца. О том, что было дальше, рассказал в книге "Памяць" Александр Розенблюм, борисовский краевед и активист еврейской общины, ныне живущий в израильском городе Ариэль: "Обитателей гетто собрали на рыносной площади якобы для проверки документов. Когда все собрались, каратели повели людей в сторону ямы. Первыми в лесок отвели около 20 самых крепких мужчин. Вскоре оттуда раздались выстрелы, что вызвало шок у остальных жертв... К трем часам дня все было кончено. Яму, где лежали 927 евреев, закопали". К убийству приложили руки не только немцы-гестаповцы, но и предатели из местных жителей. В содержательнейшей книге Марата Ботвинника "Памятники геноцида евреев Беларуси", в прошлом году выпущенной в свет минским издательством "Беларуская навука", приводятся сведения о братской могиле евреев в 800 метрах к северу от Зембина. Правда, по версии М. Ботвинника, убийство состоялось не 18 августа, как сообщает А. Розенблюм, а 17 июля 1941 г., и замученных евреев могло быть не 927, а 760. Автор пишет: "Каратели под командованием жителя местечка немца Эгофа зверски уничтожили всех евреев Зембина. Их заставили выкопать яму 46Х3 м, в которой замучили и убили 927 (760) человек, в большинстве стариков, женщин и детей. В 1967 г. установлена ограда, на которой прикреплена мемориальная доска".

М. Ботвинник не совсем точен, утверждая, что погибли все евреи. По свидетельствам очевидцев, палач Эгоф пощадил девочку Рему Ходасевич, родившуюся в смешанном браке. А. Розенблюм писал: "...пожалели только двух малолетних детей Хаси Ходасевич..." Где они? Что с ними стало? Никто почему-то не знает. Известно только, что после войны Рема Александровна Ходасевич (Осиновская) жила в городе Борисове.

Место расстрела мне помогла найти семья Бахтовых, людей, в Зембине уважаемых. Как я узнал от зембинцев, доска на ограде была несколько лет назад разбита какими-то вандалами. Новую доску изготовило и установило борисовское еврейское общество "Свет меноры" в то время, когда им руководил неутомимый А. Розенблюм.

Пока я подходил к лесу, солнце стало припекать вовсю. После недолгого блуждания (указателей нет) я нашел то скорбное место. Сосны. Серая ограда. Гравий. Оставленные кем-то у входа цветы. Строгая мраморная доска у ворот. Внутри шестиконечной звезды – число "927", а рядом надпись: "18 жніўня 1941 г. Памяць на крыві". Подумалось, что, пока мы помним о жертвах, поддерживаем нить, связующую нас с теми евреями, такое не повторится. Не должно повториться.

После войны еврейская жизнь в Зембине не возродилась. Нет уж и следов того "еврейского молитвенного дома", о котором упоминает энциклопедия. Он располагался в самом центре Зембина. Когда-то тут было шумно и весело. Собирался на ярмарки местечковый люд. Любили, враждовали, молились торговали – жили. И деньги у людей водились. Как свидетельство о том – статья неизвестного автора в виленской газете "Наша Ніва", № 5 за 1912 г. В ней рассказывается о зембинском кредитном товариществе ("хаўрусны банчок"), куда входили и евреи. Основного капитала было 2940 рублей, вкладов – 26559 рублей. Однако еврейские члены товарищества – ремесленники и промышленники – подвергались дискриминации: если христианам, чтобы взять кредит, требовался один поручитель, то иудеям – два, притом один из них должен был быть христианином. Предоставлю слово автору статьи: "В этом году на общем собрании член товарищества Файн поднял это вопрос и просил, чтобы и евреям требовался один поручитель. Председатель собрания инспектор Батура, все евреи, а также многие члены товарищества-христиане поддержали это предложение, но член совета земский начальник Шауман заявил, что евреи, взяв деньги, чаще всего или удирают в Америку, или хитрят, переписывая свое имущество на жену и детей, а потом им нечем платить долг". Что ж, так было, так, к сожалению, будет еще долго: за проступок одного еврея наши недоброжелатели желают притянуть к ответственности всех... Чем же дело кончилось? "При голосовании оказалось, что и в этом году евреям придется искать второго поручителя. Это несправедливо..." – заключил безымянный автор статьи.

Но далеко не все евреи могли вносить деньги в банк. Листая пожелтевшие страницы "Нашай Нівы", вдруг натыкаешься и на такую корреспонденцию о Зембине: "...молодой парень-еврей Ш-н хотел повеситься. В хлеву за балку зацепил веревку, сделал петлю и уже было повис, но люди спохватились и отрезали веревку. Еле откачали парня. Причина – бедность". (Янка из-под Зембина, № 17 за 1912 г.). Бедность...  О ней писал и Изи Харик, сын зембинского сапожника: "Шелками не кутано детство мое,// Не ласкано теплой и нежной рукой.// В убогой хибарке, в округе глухой // Мое началось бытие" (перевод с идиш Д. Бродского). Родился Изи Харик в Зембине 105 лет тому назад (в 1896 г., а не в 1898 г., как принято считать). Тут же он провел свое детство и юность. В 1920-30-е гг., до своего ареста и гибели от рукт сталинских палачей в 1937 г., Харик был одним из ведущих и любимейших в СССР поэтов на идиш.

Многие из читателей "Берегов", наверное, помнят, как в 1998 г. отмечалось столетие со дня рождения Изи Харика – в минском Доме литератора был организован памятный вечер, переиздана книга стихов Харика в переводе на русский язык. Но немногие знают, что дед Изи Харика, Лейзер Шейнман, был в середине XIX века известным во всей округе бадхеном (свадебным скоморохом), а также шамесом в синагоге, впоследствии – мещанским старостой Зембина. В некоторых стихотворениях Харика и особенно в его поэме "На чужом пиру" присутствуют намеки на призвание деда, но наиболее полно жизненный путь бадхена описан его внуком в очерке "Лейзер Шейнман – бадхен из Зембина". Харик редко писал прозу, однако этот очерк отдал в альманах на идиш "Цайтшрифт" ("Временник"). Когда-то в 1920-е годы этот альманах выходил в Минске под эгидой Института белорусской культуры. Очерк воспроизведен на русском языке в сборнике "Евреи Беларуси" № 3-4 (Минск, 1998).

Сохранился дом, где родился Изи Харик – та самая "убогая хибарка". Мне этот дом был знаком по фотографии, которую показывала вдова Харика Дина Звуловна. Он стоит на улице Советской, совсем рядом с центром. Что сказать? Явление для Беларуси почти уникальное: кто знает, где дома других еврейских писателей – Кульбака, Аксельрода, да и урожнца Копыля Менделе Мойхер-Сфорима. Наш современник, многоуважаемый Григорий Релес, посвятил дому Изи Харика целое стихотворение, из которого я приведу одну строфу:

"Нат не магло прысніцца гэта Ізю:

Дзе мілаваны быў ён і люляны

Глядзяць чужыя людзі тэлевізар,

І верш, ягоны верш гучыць з экрана"

(перевод на белорусский Ф. Баторина. Цит. по книге: Р. Рэлес. З тых жа крыніц. Мінск, "Мастацкая літаратура", 1993. С.51).

Поэт дал волю художественному вымыслу – ему позволительно... Суровая же правда состоит в том, что дом долгое время служил хлебной лавкой, а к началу 1990-х гг. и вовсе был заброшен. Когда я приезжал в Зембин в 1997 г., заколоченный дом выглядел еще довольно крепким. В июне 2001 г. строение зияло разбитыми окнами, пол был устлан строительным и иным мусором, крыша проседала и грозила вот-вот провалиться.

Лет восемь назад местные власти заказали мемориальную доску с текстом "в этом доме родился классик советской еврейской литературы...". Однако начальство не рискнуло дать дозвол на установление доски, ибо было очевидно, что постройка разрушалась. В итоге доска до сих пор пылится в сельском Доме культуры. О судьбе дома Изи Харика А. Розенблюм в свое время писал в Союз писателей Беларуси. В центральной прессе однажды, к столетнему юбилею, появилась тревожная статья под названием "Домік Ізі Харыка" (газета "Культура", 4 апреля 1998 г.). Да воз и ныне там.

Лилия Иосифовна Бахтова – одна из тех жительниц Зембина, кому судьба дома и наследия Изи Харика небезразлична. В сельской библиотеке она собрала коллекцию материалов об Изи Харике, в юбилейный год провела "Литературный калейдоскоп", посвященный творчеству знаменитого земляка, часто упоминает о нем на других литературных вечерах. Сейчас она заведует Домом культуры. На мой вопрос-пожелание: "Не создать ли в доме Изи Харика музей?", она лишь разводит руками: "О чем Вы говорите, у нас нет денег даже на ремонт крыши Дома культуры...". Да, многое упирается в деньги. И очень похоже на то, что ни Зембинский сельский совет, ни даже Борисовский райисполком не смогут в одиночку осилить ремонт дома Изи Харика и поддержание его в должном состоянии. Может быть, обнаружатся меценаты среди нас, белорусских евреев?

В 1998 г. сельский исполнительный комитет принял решение о переименовании одной из улиц в честь поэта. Была улица Рабоче-Крестьянская, стала – Харика. Любопытно, а как отнеслись к этому зембинцы? "У нас это мало кого волнует", – замечает Лилия Иосифовна. Понимая, что не так-то много в деревне (впрочем, как и в городе) любителей поэзии вообще и еврейской в частности, я обратился с вопросами к нескольким прохожим, встреченным мною на улице Изи Харика:

Пожилая женщина: Ізі Харык? Быў такі яўрэйскі паэт калісьці.

Дама бальзаковского возраста: Кто такой Изи Харик? Еврей! Недавно в его честь улицу переименовали. А почему – не знаю.

Мужчина средних лет, выходящий из магазина: Изи Харик? Поэт. Еврейский поэт. Он до войны жил. Хороший ли поэт? Я его стихов не читал. Но знаю, что в нашей библиотеке (показывает в сторону Дома культуры) его книги есть.

Итак, напрашивается вывод: о Харике зембинцы слышали, но, пожалуй, не более того.

Улица Харика ведет к старому, заброшенному еврейскому кладбищу. Оно – справа от дороги, на косогоре, недалеко от кирпичного завода. Ограды нет и, по-видимому, никогда не было. Вокруг квакают лягушки. Давно уже тут никого не хоронят. Могилы сплошь заросли травой, но "мацейвес" еще видны – их я насчитал около сотни. На некоторых оказалось возможным разобрать древнееврейские слова: вот могильный камень раби Йосефа, сына раби Цви; вот – Якова Файтельсона, сына Давида.

Нетрудно было установить и период захоронений – коней XIX-начало XX века. Редко, но встречаются и надписи на русском языке – "Зархин Гершун Залман, 1873-1914". Как рассказывала г-жа Галина Чернявская, с которой мы посетили это место в 1997 г., иногда в Зембин наведываются гости из Америки, Израиля, других стран. Ищут могилы своих предков. Грустно... Выходит, что живого еврея в Зембине увидеть теперь можно разве что на кладбище. Правда, стоит заметить, что кое-кто из местных жителей пытается отыскать у себя в роду "еврейские корни". Кстати говоря, явление это наблюдается не только в Зембине. Как писал редактор возрожденной "Нашай Нівы" Андрей Дынько, знакомый читателям "Берегов" по публикации Е. Левковой "Резонанс на "Рэзананс", "белорусам хочется, чтобы евреев было больше...Белорусы старательно выискивают семитские черты в лицах своих соплеменников. Ощущают культурную пустоту" (журнал ARCHE, "Габрэйскі нумар", 2000 г.).

Откуда-то с востока на зембинское небо набежали тучи. Я вернулся к автостанции и сел в автобус, идущий до Борисова. Прощай, Зембин. Возможно, мы вернемся.

июнь 2001 г.